Раньше на месте вот этих садов
Были трущобы, чей вид был не нов:
Ветхость лачуг только небом накрыта.
Даже не римских развалин уют,
Фауна же, обитавшая тут
Ох, не дурна же была, - просто элита. Нет, не дурна - элита площадей
Из безработных, пропащих, бомжей,
Из собиравших подачки и тару.
Здесь, средь бродяг и пропивших талант
Жил один лабух, один музыкант -
Он умещал весь свой скарб на гитару.
Удочеренная этим мирком
Здесь же цвела ароматным цветком
Юная фея иного замеса.
Найдена в детстве была у ручья,
В пышном наряде, неведомо чья -
И ее тут же прозвали "Принцесса".
Вот, как-то вечером - Боже, храни! -
Наедине оказались они.
Лабуху девочка молвит, краснея,
Но на колени к нему взгромоздясь:
"Я влюблена, поцелуемся всласть,
И делай со мною все, что сумеешь".
"Ну-ка, принцесса, помедли чуть-чуть,
Я не сатир, лучше спрячь свою грудь-
Мне скоро тридцать, тебе - лишь тринадцать.
Разница есть, да и я не стремлюсь
Камеру ощупью знать наизусть" -
"Но я клянусь, что не буду трепаться."
"И не проси, продолжал он, прости,
Ты не в моем вкусе, также учти -
Сердцем моим завладела другая..."
Прочь устремилась принцесса бегом
Прочь, чтобы выплакать горе тайком:
Грубо любовь ее так отвергают.
Чтоб малолетнюю не совращать,
Лабух решил по-английски сбежать,
Утром в повозке старьевщика скрылся,
Струны щипал и слова бормотал...
Лет через двадцать он там проезжал
И на себя без причины сердился.
